Он ополоснулся, поел, переоделся и вновь отправился бродить по городу. В этот раз его занесло в парикмахерскую – что-то затылку становилось жарковато; Виктор неосознанно предпочитал короткую стрижку, упирая на то, что так с волосами возни меньше.
... Как Вас постричь?
- Будьте добры, спереди и сзади как можно короче, виски подровнять и оставить. Сколько это будет стоить?
- Сто семьдесят рублей.
- Деньги сейчас отдавать?
- Ну что Вы, потом, в кассу.
- Благодарю.
Парикмахерша крутилась вокруг Виктора, периодически наклоняясь и показывая ему через полупрозрачную блузку обнаженную грудь примерно второго размера, но мысли Виктора были далеко. Точнее, на площади, куда выходили окна парикмахерской. «Значит, что у нас тут поблизости? Отделение Твой-Банка, магазин женского белья, «Супер-Сельпо», «Дары Моря»...»
Незаметно осмотревшись, Виктор начал «прокачивать» варианты своих дальнейших действий. «Где искать клиента? Где у клиента могут остаться наличные? Очевидно - после отделения. Кто? Очевидно - мужчина, средних лет, на машине, задерживается не более 5 минут (если нет очереди). Когда? Очевидно - от 19 до 20. Если раньше - значит, мало дел, смотался с работы... Не факт, что бабки есть. Если позже... а как я Ане объясню? Значит, надо периодически захаживать сюда в это время. Образ? Гастер, мусор собирает... мусор организуем... незаметно пчак показать и с ним уехать... а дальше видно будет... Балаклаву взять? Не пойдет... рот виден... сволочи, раньше можно было с вырезом только на глазах взять... Ну значит, туда ему и дорога, буржую... А Эдех-Илдэх? Что скажешь?» - в мыслях Виктора - коленопреклоненный человек, и сразу - напряжение во всей позе. Виктор печально вздохнул, и парикмахерша, приняв это на свой счет, остановилась и озабоченно посмотрела на Виктора. Тот помотал головой и одобрительно кивнул девушке, которая, убедившись, что клиент доволен процессом, продолжила свое дело. Виктор тем временем, вновь мысленно изобразив почтение, обратился к Эдэх-Илдэх:
«Не смогу я тебя только ей кормить, от этого она быстро помрет, а тогда и меня затянут...» В тело Виктора пошло тепло. Он прикрыл глаза, и перед ним выступила картинка - крупный мужик с бородой, вылитый Карабас из фильма. «Его брать? А когда?» Снова картинка - солнце над многоэтажками, край чуть-чуть касается крыш, кидает луч на пробку бензобака машины... «Гелендваген? Вроде он... Благодарю тебя, Эдех-Илдэх!» Виктор мысленно склонился в поклоне, и в ответ ему пришла сердитая волна – «Бїсгїй (девушка)... Хорь (двадцать)... їхэж буй (насмерть)...» «Понял, Эдэх-Илдэх» - мысленно Виктор распластался по земле.
Закончив со стрижкой, расплатившись и оставив немного «на чай» лично парикмахерше, аккуратно засунув купюру ей в карман халата (грудь Виктор все-таки увидел), мужчина вышел из здания и пошел по улице, продолжая размышлять. Прикидывая ситуацию и так, и эдак, он понимал, что один «клиент» погоды не сделает. «А чем больше делать «акций», тем больше вероятность спалиться – при всех балаклавах. Да и долго придется здесь сидеть – каждый раз не будешь же «работать» на одном месте? Значит, надо по-другому… Кто сейчас перевозит большой нал? И чтобы без крови... Инкассаторы - одному не взять; коммерсы - надо ПИН получать... а потом все равно валить...; работяги, интели, инжеры - не смешно...» И тут Виктор краем глаза уловил какую-то возню около лавочек, мимо которых он проходил. Повернув голову, он увидел бомжа, копошащегося в урне и извлекающего оттуда жестяные банки, а потом свирепо топчущего их ногами – на вес эти банки принимали только в мятом виде, справедливо опасаясь того, что бомжи набьют их чем попало. Мысли Виктора тут же приняли совершенно другое направление:
«СТОП! Кто берет нал и отдает нал? НИЩИЕ! Берут нал, потому как аппарата для карт у них нет, отдают нал по той же причине. Кому отдают? Старшему. Кто есть их Старший? От братвы, либо такой же бомж, как они. Но если такой же бомж, то - Семья... Да и он должен делиться с братвой... А как он делится? Сразу отдает или..? Братве деньги всегда нужны. Значит - выявить такую Семью, опознать старшего, уловить момент, когда он отдает деньги братве, и подловить его в промежутке... За день они хорошо набирают, а если еще и под праздник, или сильно посещаемый вокзал...» Туда Виктор и отправился. Кафешки на вокзальной площади, ресторан вокзала, шаурма около вокзальных палаток, носильщики... Он искал, и он нашел. Правда, не сразу.

Отредактировано Robert (2015-08-27 09:25:42)

Через некоторое время, достаточное для того, чтобы выпить, перекусить,  перейти на «ты» и пообщаться (нельзя же просто так предлагать девушке «Пойдем со мной!», даже если она инициатор знакомства), Виктор предложил:
- Ириш, предлагаю пойти в более удобное место - чтобы ждать твоего парня!
- Пойдем! – она радостно кивнула.
И они пошли... При вокзале была гостиница, где сдавали номера на час; туда они и направились. Виктор правильно рассчитал: для удобства клиентов администрация вокзала объединила гостиницу и ресторан, хотя в гостиницу и был отдельный вход. Оплатив ресторанный счет и дав официанту денег дополнительно, Виктор договорился о вине и фруктах в номер, ну а за гостиничный номер им было уплачено на ресепшн, по тарифу «от 2-х часов» - для гарантии, что раньше не побеспокоят. Ирина, слегка раскрасневшаяся от выпитого «мартини», держала Виктора под руку.
Поднявшись в номер и проведя девушку в комнату, Виктор в ожидании официанта помог девушке снять шарфик, разместил ее в кресле, сам присел рядом и рассказал пару анекдотов – в этот раз приличных; Ирина заливисто смеялась. Открыв дверь постучавшемуся официанту, забрав поднос и дав ему небольшую купюру, Виктор вернулся в комнату и, поставив поднос на стол, разлил мартини по бокалам:
- Ир, давай выпьем! – Ирина весело кивнула головой:
- Давай! Вить, ты, конечно, хороший... Не в обиду... но у меня все-таки есть парень! – «Ага, все-таки надо ей свой последний бастион обозначить! Парень, типа, у нее есть… Ну, все верно. Сейчас…»
- Ир... о чем базар! Он значительно лучше меня! – Виктор перегнулся через маленький столик и поцеловал девушку, которая явно не ожидала такого ответа и подставила мужчине губы, хотя и без ярко выраженной готовности. Короткий поцелуй, и удивленный вопрос Иры:
- Почему? – но Виктор уже знал ответ:
- Потому что он раньше меня понял, что самая красивая девушка на этом свете - это ты! – Ирина заливисто засмеялась:
- Ой, ты уж скажешь! – теперь уже она потянулась к Виктору, и тот не стал упускать такой шанс…
Виктор прекрасно осознавал все аспекты ситуации, сложившейся в номере привокзальной гостиницы, в том числе и то, что перед ним – совершенно «левая» девушка, что на выходе, вполне возможно, его уже ждут… Но… НО! Воедино сплелись два желания: его собственное – переиграть тогдашнюю ситуацию, показать, что он может (Ей, не Ей – какая, в сущности, разница, они все одинаковые); и желание Эдэх-Илдэх – ЖРАТЬ! В итоге, когда их встреча от стадии выпивки перешла в стадию ласк и раздеваний, Виктор с Ириной плавно переместились на широкую двуспальную кровать, перед которой на тумбочке стояла дешевая видеодвойка.
Полураздетый Виктор повалил уже практически раздетую (не считать же за одежду трусики и бюстье) Ирину на спину, и, маскируя поцелуями свои истинные намерения, вынул из-за спины (а точнее из спецкармана, пришитого к брюкам задолго до...) мягкую альпинистскую веревку. Отстранившись от Ирины, тяжело дышавшей то ли от нехватки воздуха из-за поцелуев, то ли от возбуждения, он, не вынимая руки из-за спины, сказал:
- Ириш, ты такая нежная... подними и вытяни руки... а заодно и ноги...
Девушка, отдышавшись, кивнула и, делая то, о чем ее просил Виктор, томно заговорила:
- О да, ты хочешь посмотреть на меня как на пловчиху... – Виктор, опираясь одной рукой на мягкий матрас, держал другую руку за спиной и кивал головой в такт девичьим движениям, приговаривая «Да, пожалуйста... да, вот так...», а когда Ирина предстала перед ним в позе, скорее, капли, чем пловчихи, Виктор распрямился и ловко выдернул веревку из-за спины. Несколькими движениями рук он опутал Ирине щиколотки и кисти, для верности также связав ее колени и локти, после чего отодвинулся в сторону и, как тогда с Леной, несколько раз уверенно кивнул, наслаждаясь полученным результатом. Ирина, не успевшая ничего понять и совершенно не ожидавшая того, что с ней сделал Виктор, только и смогла, что недоуменно спросить:
- Эй, Вить... Ты ничего не попутал?
Она с гордостью считала, что сможет отличить маньяка-извращенца от прочих возможных клиентов. Надо сказать, что эта гордость была основана в основном на том, что она, будучи еще первоклассницей на продленке, ранней осенью дважды видела около школьного забора какого-то дядечку, который при виде стайки девочек, выбежавших поиграть, засовывал руки в карманы длинного, застегнутого на все пуговицы плаща, отчего полы плаща начинали шевелиться спереди. Во второй раз вместе с девочками вышла воспитательница – высокая, крупная женщина – которая, увидев дядечку, схватила метлу, стоящую у дверей школы, и побежала к забору, громко ругаясь и размахивая метлой. Дядечка тогда испугался и убежал, а маленькая Ира спросила у воспитательницы: «Марь-Санна, а это кто был?», на что та ответила, сделав страшное лицо: «Это, Ирочка, был плохой дядя! Если еще раз такого увидишь – смотри, чтобы он к тебе не подходил и не говорил с тобой! А если он подойдет, кричи как можно громче, а то он тебя схватит и засунет в большой мешок! И папу с мамой ты никогда больше не увидишь!»  Потом, правда, Ира расплакалась дома, мать ходила разбираться в школу, но Марь-Санне ничего не сделали, наоборот – дали почетную грамоту…
Виктор же, по мнению Ирины, никаким маньяком не был, и тех действий, которые он только что совершил, она совершенно от него не ожидала. Но Виктор, который действительно не был маньяком, к дальнейшим действиям переходить не спешил, а задал Ирине встречный вопрос:
- Да ничего... Ты лучше подскажи... давно ты пятки мыла?

Ира, как правильно отметил Виктор, была еще не в том состоянии, чтобы активно протестовать, поэтому она лишь злобно, но вяло пробубнила:
- Да блин... в рот тебя...  пацанам скажу...
Виктор, ожидавший примерно чего-то такого, грустно вздохнул. Со словами «Нет, Ириш, ты не поняла вопрос... ну ничего, сейчас поясню» он опустил руку в правый карман брюк, отстегнул большим пальцем клапан ножен тычкового ножа [23],

после чего одним движением выдернул из кармана кулак с зажатым в нем ножом и ударил девушку в горло – но кончик лезвия лишь впился в кожу Ирины, достаточно сильно уколов ее. Девушка опасливо дернулась, но ее подвели затекшие конечности, и она лишь уперлась головой в спинку кровати. Виктор не отвел руку, напротив – продвинул ее следом за девушкой, после чего мрачно сказал:
- Вопрос повторить?
Ира, понимая, что влезла куда-то совершенно не туда, куда хотела, а соответственно, может получить значительно больше, чем ожидала, решила сразу соглашаться со всем, что происходит здесь и сейчас.
- Не... не надо... вижу интеллигента... подхожу... они все жадные... идут со мной...  за угол обычно… а там... – не договорив, она захрипела, потому что Виктор, не удержавшись, дернул рукой, кольнув Ирину острием в горло. «Ну, все правильно. Так уж колоть, может, и не надо было – но пусть знает, кто главный! Теперь надо ее приручать. Для начала – объяснить, чтобы не лезла в ближайшее время на вокзал. Такие компании ментам не платят, а мне лишний шум не нужен, если кого-то из их «клиентов» найдут». Виктор, дернув щекой, опустил руку, отведя лезвие от горла Ирины, и та, охнув, судорожно задышала.
- Понятно. Кинуть меня решили? Тварь... – левая бровь Виктора начала размеренно дергаться. Он не играл – ему действительно было неприятно, что такая девушка, как Ирина, оказалась лишь обычной подставой. Но уровень этой неприязни был для данной ситуации недостаточно велик – а значит, следовало его повысить. И Виктор решил немного «накрутить» себя, на несколько секунд вспомнив Ту самую… и как у них все было… Но тут Виктор недооценил силу своих воспоминаний и переоценил количество прошедших с того дня лет. Точно по пословице «Старая любовь не ржавеет», он ничего не забыл и, как выяснилось, не простил. Поэтому вспышка гнева удивила даже его самого, но теперь уже поздно было отыгрывать назад. Виктору оставалось только следить за главным – чтобы в порыве ярости не изувечить девушку; она ему была еще нужна. Он продолжил:
- А как все хорошо начиналось... Значит, теперь слушай меня!
Ирина, чувствуя накатывающую на Виктора волну гнева, опустила голову, чтобы не встречаться с ним глазами, но Виктор вскинул кулак, и острие ножа вновь впилось ей в нежную кожу нижней челюсти, от чего Ирина рефлекторно вздернула голову. Их глаза встретились, и у Иры по коже побежали мурашки. Виктор же начал размеренно говорить:
- В ближайшие два дня не показывайся на вокзале. Про женские дела скажи, про облаву ментовскую или еще что - чего хочешь! Но чтобы ни тебя, ни еще кого по твоей линии я не видел! Кого увижу - рожу распишу так, чтоб только у церкви милостыню мог просить! Поняла?
Увидев, что пока с ней разговаривают, Ирина, уже имевшая опыт жизни «в команде» и четко знавшая «свое место» (и она не хотела вспоминать, как она получила и усваивала это знание), решила «перевести стрелки»:
- Дак ты бы со старшими... – но Виктор не собирался переводить ситуацию в диалог, который непонятно чем бы закончился. Резко сказав «Не поняла, падла?» и сопроводив свои слова новым уколом в горло, он продолжил:
- Я тебе, тварь…, - на этих словах лицо Виктора перекосило так, что Ирина не смогла сдержать оханья, - …за то, что влезла, матку выверну! Вот этим пером! Отвечай, сука, поняла, нет?
Ирина мелко закивала, насколько ей позволял это сделать нож под горлом. Лицо Виктора расслабилось, но он не отводил свои глаз от ее, и не давал ей сделать то же самое. Девушке показалось, что взгляд Виктора переворачивал ее душу.
- То-то же. Вы все, твари... – тут Виктор не смог сдержаться, и его лицо исказил оскал, - ... все, рвать вас... - оскал ушел, но Ирина, не опуская глаз, чувствовала - стоит ей сказать… сделать что-то не то… в общем, даже подумать что-то, и...
Снова уколов Ирину в горло (уже чисто для острастки) и убрав нож в карман, Виктор, успокоившись, задал ей прямой вопрос:
- Короче, поняла?
Девушка мелко закивала:
- Да... поняла... все поняла…
- Тогда одевайся и вали отсюда, быстро!
Ира, мелко трясясь, сползла с кровати и, одевшись практически как солдат, за 45 секунд, выскочила из номера, держа босоножки в руках. Ее голые пятки прошуршали по ковролину, затем пару раз гулко стукнули по линолеуму в коридоре, и затем воцарилась тишина. Виктор посидел еще пару секунд, вздохнул и тоже начал одеваться.
... Виктор вышел из номера, расплатился, улыбаясь при этом девушке за стойкой, но в глубине души... что творилось там, знал только Эдэх-Илдэх.

Отредактировано Robert (2015-08-30 12:40:01)

Парнишка опустил глаза:
- А хочет ли она идти с Вами? – услышав это, Виктор весело хмыкнул. «Смотри-ка, хорошо она его развела. Мужчиной захотел показаться, ну давай, давай...»
- Извините, молодой человек, у меня что-то плохо со слухом... Вы что-то сказали? – Виктор ласково говорил, ласково смотрел на «клиента», но те, кто сталкивался с Виктором в такой ситуации, это сочетание тона, голоса и взгляда определяли как «ласковый убийца». Парень, видимо, тоже что-то такое почувствовал, но решил биться до конца:
- Да!
Виктор заинтересованно посмотрел на него. «А как отчаянно... но в глаза при этом не смотрит, только до уровня груди взгляд поднял... в общем, правильно – где он еще такую красотку найдет… а объяснять придется… на улице? она убежит... ладно, поясню здесь...». Виктор сделал рукой зовущий жест:
- Можно вас? – парнишка пригнулся к Виктору и тот продолжил говорить, но уже шепотом, на ухо:
- Радостный, я понимаю твое стремление, но аккуратно (это слово Виктор выделил интонацией) посмотри слева от себя. Там сидят два парня в черных свободных куртках, они ее прикрывают, это их бизнес, не мой. Ты пойдешь ее провожать, зайдешь за угол, а они тебя приложат кастетом, и ты будешь потом пускать слюни в инвалидной коляске. Так что ешь, пей, за все уплачено, только мне не мешай... ПОНЯЛ? – Виктор, не повышая голоса, вложил в последнее слово сильную энергию, и с удовлетворением отметил, что парнишка отшатнулся, после чего сам отодвинулся и продолжил разговор уже нормальным голосом:
- Еще раз благодарю вас, но нам уже пора, - он выпил еще пива, поставил кружку на стол, после чего взял Иру за локоть и помог ей встать. Взяв вставшую девушку за руку и подмигнув пареньку, Виктор и Ирина вышли из кафе и направились в сторону вокзала – вернее, того места, где Виктор планировал взять Карабаса. По дороге они с Ириной разговорились:
- Зачем я тебе снова? - голос Иры дрожал.
- Для одного дела… - туманно ответил Виктор, крепко держа Иру за руку и всматриваясь в открывающуюся перед ним картину вагонов и путей. Тут он увидел «объект», который, судя по всему, только что приехал и вышел из машины размяться. Виктор дернул Ирину за руку:
- Видишь вон того чела, с бородой? Да не туда смотришь, вон он, деньги собирает?
Та всмотрелась, кивнула и испуганно посмотрела на Виктора:
- Вижу. Ты чего, это же Ворон... он в авторитете...
Виктор, вспомнив рассказы кого-то из старых «законников», развеселился:
- Опа! Ворон? С такой кликухой в авторитете? Как это говорится: «Орлы, петухи и прочая птица сидят в 12-й камере!». Хорошо, посмотрим. Значит, так. Сейчас вместе подойдем... вон туда. Как он будет выезжать - тормози его. Он тебя знает?
- Да нет вроде... Он с нищими завязан... Может, чего и слышал...
- Ладно, неважно! Можешь малька раскрыться. Для начала отвлечешь его внимание, а я залезу на заднее сиденье. Одновременно со мной - только строго! - сядешь к нему на переднее, уболтаешь его, пусть отвезет тебя для секса куда ему надо - на свою хату он тебя сто пудов не повезет. Приедем - дальше вместе пойдем к нему. Потом я тебя отпущу.
По мнению Виктора, все было просто – дальше некуда. Однако Ирина, судя по всему, его мнения не разделяла. Ее голос задрожал еще сильнее:
- Слушай... если ты его вальнуть хочешь - я не при делах... не подпишусь!
Такой откровенный подход к делу с ее стороны неприятно удивил Виктора. Получалось, что Ира не только была «приманкой», но и активно участвовала в «делах», причем наравне с прочими членами шайки. Однако Виктор не собирался никому верить на слово, поэтому решил уточнить расклад, задав девушке пару соответствующих вопросов. Для начала он решил выяснить – не является ли Ира «бывалой»:
- Ты никак жужжишь?
Та помотала головой:
- Не… на зоне была, слышала про такие вещи.
- Что на суде предъявили? – Виктор старался не упускать инициативу, поэтому не задал вопроса «за что сидела?», поскольку все, кто «там» был, по определению считают себя невиновными; к тому же термин «сидеть» в упоминаемом контексте можно толковать очень по-разному. Особенно с учетом «зэковского» опыта.
- Соучастие... 3 года дали... Голду и технику с «дел» у меня нашли…
- Кем была?
- Правильной отмотала...
Виктор вспомнил про отсутствие на ее теле порочащих (да и вообще любых) татуировок и весело хмыкнул:
- А чего так неуверенно? Ладно, главное - не чушкой… - тут он снова посерьезнел.
- Все, хорэ базар, пошли - он уже выезжает.

Теперь надо было немного «погладить по шерсти», и Виктор продолжил, сменив тональность на относительно доброжелательную:
- Значит, так, пацаны... меня тут старшие прислали проверить, что и как на вокзале. А то много халявщиков развелось, которые бабло рубят, а в общак не несут. Я думаю, неправильно это. А ты как считаешь, братское сердце? – говоря это, Виктор отодвинул Иру в сторону и, держа правую руку вдоль тела и улыбаясь, повернулся левой стороной к «Сильному» и потянул левую руку к его правому плечу. Мотивация была железной – хлопнуть по плечу «братана», который поддержит «кореша» в таком жизненно важном вопросе, а там глядишь, и не только в нем… Но «Умный», оправившись от поражения быстрее своего «коллеги» по преступному промыслу, тоже понимал этот расклад и решил переиграть ситуацию:
- Коль, чего ты телишься? – и обратился уже к Виктору:
- Короче, так - эта девка наша. Или штраф плати, или... – сказано все это было достаточно угрожающе, и «Сильный», который секунду назад уже тянулся к Виктору, отпрянул назад и вновь сунул руку в карман. Виктор неприязненно сморщился. «Эх, не хотелось... ну, ладно, давай так...»:
- Или что? – сказано это было тем же тоном, даже чуть пожестче, но «Умный» продолжал обострять ситуацию:
- Или п***ц тебе! – на этих словах «Сильный» потянул руку из кармана. Виктор не стал выяснять – пустая она или нет…
Ирина не успела ничего понять. Подошли Лоб с Кастетом, начали «тереть», и вроде «тёрли» нормально, без рук, Виктор даже Кастета по плечу хлопнуть хотел… как вдруг Кастет полез в карман, а Виктор вскинул правую руку на уровень глаз и махнул ей справа налево. Серой молнией блеснула сталь, на переносице Кастета появилась кровоточащая полоска, он отшатнулся, забыв про вынутую из кармана железку, а Виктор вновь махнул рукой – на этот раз наискось, слева-сверху-вниз. Кулак с зажатым в нем ножом стал похож на голову журавля, и стальной клюв вошел Кастету точно под горло.
Виктор повернул кисть против часовой стрелки и дернул лезвие на себя, левой рукой оттолкнув Кастета. Журавль высвободил свой клюв, и за ним по воздуху заструился веер капель. Лоб при первом взмахе Виктора сунул руку в карман и выхватил выкидной нож, и даже щелкнул кнопкой, выпуская наружу лезвие… но он не успевал. Если бы парень бил от бедра, тогда бы еще, возможно, он успел что-то сделать – но он насмотрелся дешевых боевиков. Он вскинул руку, желая нанести полосующий удар, но Виктор, шагнув вперед (Кастет уже падал в сторону), подбил Лбу руку (лезвие «выкидухи» даже зацепило рукав куртки и прорезало его, но крови не было видно) и, движением пальцев перехватив свой нож лезвием от себя, ударил Лба точно под грудную кость. Для надежности Виктор еще и ухватил Лба за правое плечо, прижав его к себе, после чего снова повернул кисть – на этот раз уже по часовой стрелке – и отпихнул парня от себя, одновременно выдергивая нож и отшагивая назад. Здесь кровь уже не закапала – она заструилась.
Увидев упавших ребят и их кровь на асфальте, Ира застыла в ступоре. Она не заметила, как Виктор, отступив еще на пару шагов назад, спрятал нож под куртку, как повернулся к ней, и, присмотревшись к ее лицу, схватил девушку за руку… Слегка прийти в себя ей помогли две вещи: мощный рывок за руку и не менее мощный (хотя и тихий в исполнении) голос Виктора:
- Дева! Проснись! Валим отсюда! – на что Ира механически ответила:
- Мне... некуда...
Виктор, увидев лицо Ирины (застывшие мышцы, отвисшая нижняя челюсть и остекленевшие глаза), мысленно матюгнулся и потянул ее прочь отсюда, на ходу выясняя:
- Где они жили?
В состоянии Ирины главное было – не упасть. Соответственно, следя за своими ногами, она не услышала вопрос Виктора. Поэтому несильная пощечина и грубый голос «Отвечай, тварь! Где они жили?» стали для нее неожиданностью. Она назвала адрес, но Виктор этим не удовлетворился, и, остановившись, продолжал выяснять:
- У кого ключи?
- У Лба... – Виктор быстро посмотрел на нападавших и увидел, что у «Умного» неестественно высокий лоб. Оставив Ирину, он наклонился к телу («На хрена он челку сбрил?» - проскочила мысль) и, быстро похлопав по куртке, откинул полу и достал из внутреннего кармана связку ключей. Прыжком вернувшись к Ирине и вновь ухватив ее за руку, Виктор, приговаривая «Валим, валим отсюда!» потащил девушку прочь от вокзала, куда-то через отстойник. Она не сопротивлялась, передвигаясь, как игрушка с севшими батарейками.

Отредактировано Robert (2015-08-30 10:58:54)

- Ты... ты - убийца! У тебя руки в крови! И я еще должна из них есть? Ты... Вовку... и Коляна... – Ира скривилась и заплакала, постепенно повышая тон. «Так и до истерики недалеко» - досадливо сморщился Виктор. «Надо ее успокаивать, а то на крик соседи прибегут…». Сам он знал только один действующий способ усмирения женских истерик, и применил его незамедлительно: пощечины с двух рук отвлекли Ирину от слез и заставили девушку вновь уставиться на Виктора со злобой, а он в это время, осененный картиной, сложившейся из кусочка Ириной жизни, гневно выкрикнул ей в лицо:
- Ты за кого вписываешься? За уродов? За петухов? – «О, лицо изменилось, сейчас спросит – почему за петухов; а как же по-другому…».
- Ты не молчи, ты ответь – они тебя е***ли? Да или нет? – «Ухватить ее за подбородок, повернуть голову к себе, посмотреть ей в глаза…» - Не слышу!
- Да… - «А вот и голосок прорезался! Отлично, жмем дальше! Только чуть тон снизить…»
- А ты этого хотела? Ты бегала с правильными пацанами, не мусор, не чушка, срок отбыла по концу, как человек – и ты хотела, чтобы тебя сутенеры е***? Отвечай!
- Нет… А почему… - «Зер гут, Вольдемар! А сейчас спросит – «почему сутенеры?» Не отпускать! И тон держать! Только вкрадчиво…»
- Не сутенеры? А кто же они? Они тебя под других клали! Они с твоего тела бабки имели! И тебя же, правильную пацанку, еще чмырили по-всякому! Так или нет?
- Ну да… – «Во, нахмурилась; значит, так все и было. Теперь спокойней, и добавить поощрения…»
- Они спецом тебя за шкуру держали, чтобы ты их не переплюнула. У них мозгов не хватало, чтобы реальные дела делать и тебе долю выделять…
- Ты думаешь? – «О как! Лицо зашевелилось, ожила… Значит, лавэ ей нужны – а кому они не нужны? Ну, и в завершение…»
- Я не то что думаю, я даже не сомневаюсь! – «А вот теперь – постепенно опускать… но мягко!»
- Только есть один нюанс – ты женский пол, по «крупняку» одна «работать» не сможешь; найдутся уроды, которые захотят тебя снова использовать только потому, что ты такая, какая есть… - «Вот и вопрос возникает, прямо на лице – «почему?»
- Потому, что по «понятиям» женщина – не человек. А для меня это не так… - «Проявляет интерес; кто же я такой?»
- Для меня неважно, кто подельник – женщина, мужчина; для меня важно – была помощь или нет. Помогли – даю долю, помешали – даю пинка под зад. – «Улыбнулась! Йес!!!»
- Поэтому… не думай о прошлом. Мы с тобой вместе, а значит, и дела будем делать вместе, и лавэ будем делить тоже вместе – но треть в общак, на всякий случай. Для общака найдем брезент, чтобы пояс сделать, а потом разыграем – кто будет его носить. – «Усмехнулась? Да ты крутой психолог, чел!»
- В общем, для начала – есть будешь?
Ирина кивнула, и Виктор махнул рукой в сторону кухни. Они поели и пошли спать, но Виктор, дождавшись, когда Ира уснет, позвонил в пейджинговую службу и передл сообщение Ане на домашний телефон: «Милая! Задержусь на заводе на несколько дней. Освобожусь - позвоню. Крепко тебя целую».

Ирина изогнулась так, что не всякий художник взялся бы писать ее тело в этот момент, и упала на простыню. Виктор прилег рядом; подождал, пока Ирина остынет - и вновь начал ласкать это тело. Пышечка, маленькая пышечка... Выступающий животик, немного провисающие груди, глубокий пупок, широкие бедра, идеальные голени... ступни, достойные описания в мировой литературе... А глаза... эти глаза, завораживающие, влекущие, «ждущие, вдовьи»… При виде этого взгляда Виктор вновь начал вспоминать Её, но тут же усилием воли сосредоточился и продолжил в том же духе.
После третьего оргазма Ира, придя в себя, зашептала: «Я тебя жду, войди в меня, а лучше - отвяжи, я хочу тебя чувствовать, войди в меня, милый, не могу больше терпеть...» «Ну если ТАК просишь...» - мысленно усмехнулся Виктор и, приподнявшись на кровати, одним рывком вошел в нее. Но при этом он не ласкал ее - он щекотал Ирину. И он делал это САМ, без помощи Эдэх-Илдэх! Движения члена, и пальцы, его пальцы на животе, на подмышках, на груди... «Ее хохот, какой же он сладкий... Жаль, до пяток не дотянуться... но это ничего, когда передо мной такие просторы плоти... и каждый кусочек ЕЕ тела призывает меня...»
Когда Виктор закончил оргию, солнце уже подходило к краю крыш. Последними движениями он распустил веревки и отрубился, упав на кровать рядом с еле дышащей Ирой и, почувствовав накатившую теплую волну, успел подумать – «Эдэх-Илдэх доволен...».
Виктору снились... лица женского пола - стаями! Разного возраста, с разным цветом волос - но все обнаженные и доступные. Он щекотал их и трахал, трахал и щекотал - но над всем этим звучал размеренный бесполый голос: «Пусть отдаст долг... пусть отдаст долг...» В какой-то момент Виктор проснулся – мочевой пузырь-то не резиновый. Пройдя в полусне в туалет и оправившись, он вернулся в кровать, но и засыпая, слышал эту же фразу. Окончательно проснувшись (солнце уже взошло), Виктор вспомнил свой сон, посмотрел внимательно на Иру... и понял! «Блин, как же я сразу не дотумкал! Карабаса надо брать не сразу, а когда он отдаст свою часть братве! А это значит... надо проследить, куда он поедет сразу после вокзала. Если его сразу отловить после сбора дани с нищих, то братва начнет его искать тоже сразу - может, через пару часов после. А если после этого - сутки у нас в запасе... хотя... почему "у нас"? Ирина, так ее... И чего с ней делать?»
Виктор повернулся на бок, внимательно посмотрел на раскинувшуюся по кровати Иру (та, видимо, почувствовав чужой взгляд, зашевелилась, пробормотала несколько непонятных слов и вновь засопела) и, отвернувшись к стене, чтобы не смущать девушку, начал, как обычно, прикидывать варианты:
«Если сейчас бросить ее - пропадет девка. Начнет шароебиться по разным местам... такие же, как те двое, ее и подберут».
«- Ну, а тебе что за дело?» – в разговор вступил «внутренний голос». Это был не Эдэх-Илдэх, это не было шизофренией, это было особое свойство личности – смотреть на проблему под разными углами для ее решения. Виктор тут же ему ответил:
«- Дык... мне лично никакого дела до нее нет, однако, обо мне очень может рассказать – просто чтобы занять нужное место: вот, мол, с кем я дела делала; придумает еще чего-нибудь… чего не надо…» - внутренний голос промолчал, и Виктор, ободренный этим, продолжал:
«- К тому же она мне помогла. Думается, и еще поможет. Как ни считай, выходит, кореш, а корешей подставлять западло».
«- Баба – кореш?» – усмехнулся «внутренний голос». «– А про понятия забыл?»
«- А перед кем мне обосновывать? Братва сама меня ищет, мне с ними дел не делать, а совсем наоборот…» - мысленно огрызнулся Виктор. «Голос» вновь промолчал, и Виктор принял решение.
«Значит, пока так. Карабаса берем вместе. Из области я ее вывезу в любом случае, если захочет – довезу и до Москвы, а там видно будет. Только надо ее еще привязать к себе…» - и тут вновь вступил «внутренний голос».
«- И тебе это не противно? Ну, вот так, иметь ее только ради дела?» – на этот раз «голос» был несколько брезглив.
«- Кто сказал, что только ради дела? – откровенно изумился Виктор. – Она меня крайне радует… да и опять же, очень похожа...» - тут «голос» замолчал окончательно, а Виктор откинул одеяло Ирины в сторону и начал целовать ее между ног.

- Командир, свободен? – с этими словами Виктор заглянул в открытое окошко машины.
- Да, - азиат кивнул, не меняясь в лице.
- Отлично! – садясь в машину, Виктор улыбнулся и тут же повернулся к водителю:
- Слушай, дружище, у тебя жена, дети есть?
- Есть… - тот кивнул, его лицо слегка напряглось. Виктор убрал улыбку с лица:
- Помоги, очень тебя прошу! Заплачу, сколько скажешь!
- Что надо? – вопросительно посмотрел на Виктора водитель.
- Понимаешь, тут такое дело… - Виктор изобразил смущение вместе с волнением. Водитель продолжал смотреть на него, но во взгляде появился интерес. Виктор продолжал:
- Хочу жену свою проверить… - увидев на лице водителя неявно выраженное превосходство, Виктор, как бы не заметив этого, смущенно и торопливо продолжал:
- В общем, я вкалываю как Папа Карло, сил нет никаких, а она меня пилит – «денег нет, да что ты за мужик…», а теперь начала к подруге ездить, часто. Я вот и подумал – а может у нее кто другой появился? На работе стал отпрашиваться, чтобы посмотреть за ней… - Виктор сделал театральную паузу, - … и вдруг вижу – она с работы на машине стала уезжать! Да все на одной и той же! Я номер записал себе, все думал – как же узнать, кто это, куда ездит… А тут приехал сюда по делам, смотрю – а вот и эта машина! – Виктор показал рукой на выезжающий на основную дорогу «Гелендваген» Карабаса и, похлопав себя по куртке примерно в том месте, где должен был быть внутренний карман, добавил:
- Помоги, друг, я заплачу! Только поедем, куда скажу. Давай за ним! Только аккуратно! Чтобы он не заметил! Будь другом, не отставай!
Виктор проехался за Карабасом и отследил все необходимое: ресторан, куда Карабас заезжал; переулок, где тот выбрал себе девушку (в этот момент Виктор краем глаза увидел, как водитель, улыбнувшись, хотел что-то сказать, но, наткнувшись взглядом на напряженный взгляд и сжатые челюсти Виктора, передумал); а также дом, куда Карабас эту девушку привез. Подъезд узнать сразу не получилось – дом был построен в форме квадрата, и заезжать внутрь было равносильно расшифровке. Подождав несколько минут, Виктор, спросил у водителя «На сколько уже наездили?» и, услышав ответ, протянул мужчине пару коричнево-желтых купюр. Сказав «Обожди, я сейчас», Виктор вышел из машины и зашел в арку. Увидев «Гелендваген», припаркованный около одного из подъездов, Виктор подошел к нему, аккуратно осматриваясь по сторонам. На лобовом стекле мигал красный огонек – сигнализация была включена. Мысленно Виктор представил себе, как он возвращается к машине, отдает водителю остальные деньги, идет к «Гелендвагену», периодически раскачивает его, дожидается, пока Карабас выскакивает наружу… Но тут же отбросил все это. «Не так надо. Палево голимое, да… Иру надо включать – и желательно там, где есть заторы на дорогах. Пусть уболтает его, а там уж…» Виктор вернулся к машине, вновь сел на переднее сиденье и радостно сказал водителю:
- Спасибо за помощь! Поехали назад, на вокзал! – и, видя удивленное лицо водителя, добавил:
- Мне там еще кое-куда подойти надо…
Уже на вокзале, окончательно рассчитываясь, Виктор, решив закрепить знакомство, обратился к водителю:
- Подскажи, как тебя зовут?
- Юнус.
- Очень приятно, а меня Саша. Юнус, а ты можешь свой телефон дать? Ну, вдруг понадобится машина – я бы тебя вызвал.
- Конечно. Пиши: 8 (***) ***-**-**
- Спасибо, Юнус. Значит, если что – я тебе звоню. Удачи тебе и щедрых клиентов! – сказав это, Виктор улыбнулся водителю и, выйдя из машины, направился к зданию вокзала.

В тот же день, вечером, Ворон, отдав деньги Резаку и получив свою долю, вышел из ресторана «Удача» и сел в «Гелендваген». «Вот теперь и расслабиться можно… Надо на Строителей ехать, к 30-му дому, там девочки дай бог…» С этими мыслями он начал выезжать из «аппендикса» - так он называл дорожку около «Удачи». Но, как всегда, на основной дороге была пробка. «Включить все огни и погудеть пару раз… о, какой-то лох тормознул… газ… кто там справа… что за баба кидается под колеса?.. Твою мать, вот уродка – мелкая, пухлая, куртка какая-то засаленная… чего ей надо?»
- Стойте! Стойте!! – Ирина кинулась к «Гелендвагену» и начала стучать в стекло.
- Куда лезешь, нищета! Я подаю только по пятницам, а сегодня среда!
- Слушайте! Вас хотят убить! – «Так, а вот это уже интересно…»
- Кто хочет?
- Мой муж! Он меня приревновал! Я работаю здесь, в институте по исследованию музеев… - Ирина легла животом в оконный проем машины и активно размахивала руками.
Виктор в это время, подъехав поближе к «Удаче», сказал Юнусу «Жди меня здесь», вышел через левую заднюю дверь и пошел в сторону «Гелендвагена» Ворона. Зайдя за грузовик, стоящий перед машиной Юнуса, Виктор присел на корточки, достал из-под куртки пчак и дальше передвигался в полуприседе.
Ворон заинтересовался ситуацией – на что и был расчет. Ира, не садясь  машину, пудрила мозги Ворону – о муже, о ревности, о смерти… Виктор увидел, как Ворон перегнулся через сиденье и открыл дверь Ире – садись, мол, расскажи подробнее. Два броска – и Виктор уже у «Гелендвагена», и пчак у горла Ворона…
- Тихо, птица! Хочешь жить – делай, что я скажу! Мне тебя кончить – как посрать! Медленно открывай левую заднюю дверь… блокиратор, чучело! Отлично! – Виктор за долю секунды перекинул пчак в левую руку и, не отводя нож от горла водителя, по-крабьи, боком залез в машину, перебросил левую руку внутрь, почувствовав, как лезвие впилось в кожу горла, и как дернулся водитель, после чего обратился к Ире:
- Давай садись… - Ира замешкалась, и Виктор рыкнул на нее:
- Садись, в зад тебя! Обыщи его!
Ира, сев в машину, достаточно профессионально обыскала Ворона. Виктор вытянул правую руку между сиденьями, и девушка отдала Виктору «Глок», запасную обойму и складной нож. Пистолет Виктор засунул за пояс спереди, а обойму и нож рассовал по карманам куртки, не отнимая пчака от горла водителя, после чего вздернул верхнюю губу:
- Предусмотрительный, падла? Ничего, и не такие бывали… Ир, пристегнись… Теперь езжай… - Виктор назвал адрес, по которому Ворон ездил во время наблюдения за ним.
Когда машина встала у подъезда, Виктор с ухмылкой обратился к водителю:
- Слышь, Карабас… Не в обиду, братское сердце, борода у тебя… такая… Сиди спокойно и подчиняйся нам. Для начала вынь ключи и отдай их бабе.
Пока Карабас вынимал ключи и отдавал их Ире, Виктор правой рукой достал из-за пояса «Глок», снял его с предохранителя и прижал пистолет к затылку водителя со словами «Не дергайся!», после чего убрал нож под куртку и вновь обратился к Карабасу:
- Умница. Теперь так. Я выхожу, ствол у меня. Потом выходите вы одновременно. Я тебя беру под руку – не боись, я не петух, тебе не в падлу будет. Вместе идем к лифту, баба впереди. Заходим в лифт и едем к тебе – какой там этаж у тебя?
Виктор и Карабас выполнили все озвученное, после чего Виктор продолжил:
- Только помни – не на тот этаж нажмешь, тут тебе и пи***ц. Если не ту квартиру откроешь – снова пи***ц. И вообще – чего не так сделаешь… ну, ты понял, да?
Пока ехали в лифте, Ворон, решив найти контакт с грабителями, обратился к главному:
- Слышь, братан, ты хоть обзовись – кто ты есть… Ты не на того наехал, отвечаю…
Виктор улыбнулся – как оскалился.
- Шакал я. Слыхал про такого? – Виктор намеренно использовал ту свою кличку, которая была в ходу у братвы. «Оборотня» он придумал сам, и в нужные моменты представлялся именно так, но он знал, что братва Н-ска знала его как Шакала. «Красный Дракон» - это для Братства, и иных подобных людей.
- Шакал… - Ворон мысленно прокрутил последние слухи – в том числе о человеке, который «спрашивал» у тех, которые чем-то мешали «хозяину» Н-ска, после чего продолжил разговор:
-  Да уж слышал. Это не ты у Папы в Н-ске доктором Айболитом работал?
- А если и я? – Виктор усмехнулся. «Во, верный расчет. И сюда уже дошло…». Ворон ответил:
- Значит, про тебя тему прогнали – валить, как только увидишь… - тут лифт остановился, двери открылись и все трое вышли на площадку. Виктор прижал пистолет к боку Ворона:
- Открывай дверь!